Сегодня в России одну из главных угроз для рек и людей от них зависящих представляют негативные воздействия добычи полезных ископаемых: разрушение речных долин, утрата рыбных стад, загрязнение и замутнение, а также угроза катастрофических прорывов дамб и хвостохранилищ – широко известные последствия горной добычи. Из всех видов добычи быстрее всех – как пожар по сухой степи распространяется по рекам добыча россыпного золота. Она куда мене прибыльна, но зато не требует больших начальных вложений, а также, в силу многочисленности и удаленности приисков плохо поддается контролю. Усилиями Роснедр при попустительстве местных властей количество лицензий выдаваемых в Сибири и на Дальнем востоке за последние годы увеличилось в разы. Выдача лицензии не зависит ни от уязвимости и ценности водотока, ни от мнения населения проживающего у россыпей и ниже по течению. В условиях нарастающего экономического кризиса, эпидемия «дешевой» россыпной золотодобычи охватила весь регион и докатилась до самой Камчатки.
Перед лицом опасности, власти некоторых регионов, видя рост народного недовольства, стали на путь сопротивления. В основном они требуют права принимать участие в решениях о выдаче лицензий на те или иные участки, по существу, стремясь разделить коррупционную ответственность с федералами. Но некоторые идут и иным путем: так Камчатка договорилась с центром о некоем «моратории» на выдачу лицензий до тех пор, пока край не узаконит сеть охраняемых природных территорий или защитных зон, сберегающих ценные реки.
Чтобы понять какие есть варианты контроля за золотодобычей полезно учесть опыт стран, которые уже решают эту задачу. Благо ходить далеко не надо, совсем недавно эпидемии золотодобычи были купированы двумя нашими соседями по Азии.
Часть 1.
Китайский путь – охрана экосистемных функций.
Как многим известно, Китай прочно занял позицию мирового лидера по производству и обработке золота. Растет добыча металла внутри страны. Но это рудное золото. В пограничных с нами провинциях Поднебесной практически перестали промывать тонны породы, чтобы добыть несколько песчинок золота из россыпей.
До конца 90-х на северо-востоке Китая, недалеко от границы с Россией действовали тысячи мелких артелей старателей. Таежные ручьи, речушки и речки бассейна Амура были утыканы драгами и прочими орудиями добычи. Местные и центральные власти до конца 90-х не осознавали масштабов катастрофы, хотя звоночки раздавались. А потом грянули наводнения 1998-99 года на нескольких крупнейших реках. Одной из причин наводнений было признано безобразное хозяйствование в залесенных бассейнах, которое ведет к утрате этими бассейнами защитных свойств. Кроме очевидно избыточных рубок, в разрушении лесных ландшафтов были признаны виновными золотопромышленники.
Власти КНР стали действовать, как привыкли – радикально, но на основе планового подхода. Добыча россыпного золота в лесных массивах попала под тотальный запрет. Артели, которые работали легально, мыть золото перестали. Хуже обстояло с дикими старателями, а таковых насчитывалась едва ли не половина от общего числа. Оснащенные техникой, полностью автономные, выходцы из южных провинций Китая от прибыльного бизнеса отказываться не хотели. Тогда начались целые войсковые операции. Армия вышибала «черных» старателей из лесов Маньчжурии и Внутренней Монголии почти 10 лет.
Армия действовала против совсем уж отъявленных нарушителей. С остальными справлялись власти провинций и уездов. В верхах была разработана программа по защите естественных лесов. Под нее до сих пор выделяются деньги, которые идут на субсидии. Средства выдаются только тем уездам, которые бдительно охраняют леса и реки.Это был огромный стимул для местных властей, взяться за ликвидацию золотодобычи. Одним из основных источников дохода для лесных уездов стала субсидия за естественные леса. Её невозможно получить имея у себя на лесной территории незалеченную россыпную золотодобычу, коммерческие рубки и другие масштабные разрушительные виды хозяйственной деятельности. Субсидирование шло на развитие альтернативных отраслей лесного хозяйства: производства грибов, переработки ягод, организацию на базе лесхозов лесного туризма и т.д.
Разумеется, человеческая тяга к презренному металлу неискоренима. Власти Китая не смогли на 100% прекратить добычу россыпного золота, да и не пытались это сделать на национальном уровне. В некоторых районах она все еще ведется в нелесных угодьях, не подпадающих под запрет и со строгим соблюдением природоохранных ограничений (не дай Бог, чтобы прямо в речке). Но по сравнению с началом 2000-х, количество приисков ничтожно. На основных лесных территориях северо-востока Китая россыпная золотодобыча прекращена, космоснимки показывают что прирост нарушенных горной добычей площадей, в сравнении с соседней Амурской областью, ничтожен.
То есть задача комплексного спасения ценных экосистем, в данном случае цельных лесных ландшафтов и создания в них сопряженной с охраной природы экономики была решена в Северо-восточном Китае в целом за полтора десятилетия.
В отличие от россыпной золотодобычи власти Китая не покусились на сокращение масштабов добычи рудного золота. Вероятно, это связано не только с большей прибыльностью этих производств, но с тем, что они наносят куда менее масштабный урон целевым охраняемым ландшафтам. Как было на северо-востоке 10-15 крупных золоторудных предприятий, примерно так и осталось. Однако их деятельность поставлена под жесткий контроль экологических инспекций, а возможности расширения весьма ограничены. Впрочем, это касается и всех иных горно-рудных предприятий лесной зоны. И уж если случается какое-нибудь безобразие на руднике, то это ЧП провинциального масштаба, подобно утечке вод с хламохранилища LumingMolybdenumна Малом Хингане весной 2020 года.
Надо ли объяснять, что в результате осмысленной экологической политики соседнего государства все несданные в металлолом драги были переправлены в Россию, а китайские старатели, и особенно владельцы приисков, – весьма обычное явление в Забайкалье и Приамурье…
Евгений Симонов, эколог
Источник информации: Рыба Камчатского края