Как редактора «районки» уволили за новогоднее поздравление от оппозиционного депутата

Спецкор «КП», воскликнув «Это же цензура!», направился в Йошкар-Олу [фото, видео]

ДЕТЕКТИВНОЕ НАЧАЛО

Ох, люблю я места заповедные.

Несколько метров до Йошкар-Олы. Маршутку остановаливает армия гаишников.

— Ничего себе! — успевает изумиться водитель. Его уводят.

Заходят в салон, фотографируют…

— Мамочки! — охают бабушки. Мужики мудрее — молчат. Тревожно…

Утро. Пустая гостиница. Замечаю у стойки регистрации малоприметного паренька.

— Следственный комитет, — шепчет он девушке и показывает удостоверение. — Нужен список жильцов.

— Кто ж к нам заселился?! — поражено шепчет она.

— Да поди вон тот вчерашний из Москвы, — ворчит охранник. — Я ж говорил…

Мой йошкаролинский знакомый с удовольствием наблюдает, как я пячусь к выходу…

— Может, у меня поживешь? — говорит.

— Да кому я нужен? — рассуждаю я неуверенно. — Бред! Случайность. Ну чего взять с бедного спецкора, заехавшего в провинцию по пустяковой истории.

Случилась она с редактором маленькой районной газетки «Край Сернурский» Еленой Лебедевой. Редактор опубликовала пустяковый текст размером со спичечный коробок. Депутат Госдумы от КПРФ Сергей Казанков поздравил своих избирателей с Новым годом, пожелал добра и любви…

 

Такой же текст появился и в других местных газетах. И тут началась какая-то ерунда.

Марийские власти принялись звонить редакторам «районнок» с приказом очиститься от вражеского “добра и любви”. Начались изъятия тиражей — лишь бы извести “поздравлялку”.

— Срочно снять! Уже напечатали?! Да как вы могли! Кто разрешил? Лебедева?!

За Лебедевой, да, не уследили. Газета с поздравлением вышла. И редактора, маму троих детей, уволили.

Столь самобытный вид цензуры рассмешил журналистскую Москву. А меня, любителя чиновничьих странностей, этот блестящий идиотизм примагнитил к Йошкал-Оле…

Но вот странная штука. Я никак не мог найти эту Лебедеву. Она исчезла.

Зато вокруг кишели марийские чудеса.

БРЮГГЕ НА ВОЛГЕ

Уже и так озадаченный, иду по красавице-Йошке (так местные называют Йошкар-Олу). Вокруг — уже привычный для российской провинции парадокс: попадаются то грустные бараки, то сверкающие свежим кирпичом дворцы.

И встречаю на набережной местного губернатора Леонида Маркелова. У главы республики, оказывается, обычай — запросто, в одиночестве (охрана наблюдает издалека) прогуливаться среди простого народа.

Знакомимся. И говорит Маркелов сквозь бой кремлевских курантов…

Дорогой читатель, я не то что бы сошел с ума… Губернатор, куранты — все настоящее. Там действительно стоит свежепостроенный Кремль с зубчатой стеной, часами и звездами. Причем стоит посреди тщательно скопированной бельгийской улицы Брюгге, которая волшебно перенеслась в Йошкар-Олу и нафаршировалась несметным количеством церквей и памятников — царям, княгиням, котам….

Поэтическая язва нашей редакции Сергей Пономарев этот замечательный архитектурный винегрет описал так:

Каких-то странных монументов ряд,

Идей нелепых, мыслей недозрелых…

Их лично выбирает, говорят,

Глава марийцев Леонид Маркелов.

Я тоже из любителей Европ,

И много стран объездил и облазил,

Но извратиться так безумно чтоб?

Из Африк надо быть или из Азий!

Губернатор Марий Эл, кстати, моей истории с ГАИ и Следственным комитетом посочувствовал.

— Здесь очень хорошо доносят, — кивнул он. — Вот я сейчас иду с вами, а кто-то донос пишет…

Мы оглянулись.

— А чего на меня копать? Чего?! — громко сказал губернатор, кому-то в пространство. — Я сейчас погуляю, пойду картошку жарить. Я не поеду в ресторан, не поеду в баню с бабами. Везде камеры наблюдения — все видят, что я делаю…

— Но почему Брюгге?! — зачем-то спросил я, позабыв от “сюра” о бедной Лебедевой.

— А просто пришло в голову, — пожал плечами Маркелов. — Здесь же не было никогда архитектуры — серые, облезшие дома.

— А Кремль зачем?

— Так захотелось. Мне и всем членам моего правительства нравится Кремль!

Полоумные йошкаралинские куранты от таких слов залились радостным звоном.

А блистательный губернатор стоял у входа в окруженный кремлевской стеной личный (именно личный, построенный на собственные деньги) четырехэтажный (!) дворец (!), украшенный фамильным (о боже!) гербом.

 

— Чихать! — сказал на это Маркелов. — Я не украл эту резиденцию. Чихать! Это моя жизнь. Я же не могу жить как бомж! — и грустно смотрел на меня.

НЕ НАДО БЯКИ

А я вспомнил, чем четыре года назад закончилась подобная встреча Маркелова с неким журналистом Пироговым. Поговорили четыре минуты. Потом арест. Месяц психушки. А все потому что, говорят, не понравился Пирогову Брюгге…

— Красиво тут у вас, — говорю очень искренно.

— Жизнь скоротечна, пролетит, — кивнул губернатор. — Ты обернешься, спросишь себя — что сделал на этой земле. Скоро на пенсию — а от тебя никакого толка. Именно поэтому я строю ледовые дворцы, театры… Чтобы люди помнили — он не дурака валял, не водку пил, красной рыбой закусывая, а строил! Вы будете спать спокойно, когда напишите бяку про меня? — на прощание спросил он.

— Чего напишу, простите?

— Бяку.

— Так я ж про всех ее напишу! — кричу я в “стучащее и записывающее” пространство. (Вот сейчас, думаю, точно проснусь… Но губернатор упрямо не исчезал).

— Я здесь из-за этой истории с редактором Лебедевой, — говорю ему тогда. — Она напечатала новогоднее поздравление депутата Госдумы Казанкова и ее за это ваши сотрудники уволили.

— Какая прелесть! — засмеялся Маркелов. — И вы в это верите? Будьте проще, Владимир! Казанков конченный мерзавец! (об этой шекспировской истории чуть позже — В. В. ) А насчет Лебедевой… Я говорил с главой района — она брала в карман деньги и мы это знали. Лебедева сама написала заявление об уходе…

И тут, глядя на рассерженного губернатора, я начинал догадываться, почему я не могу найти редактора, пропустившего запретное поздравление…

Тут опасная история.

А РАЗВЕ В РОССИИ НЕ ВЕЗДЕ ТАК?

Ну а марийские чудеса шли своим чередом… Обзванивая в поиске пропавшего редактора местной “районки”, обнаружил, что я для марийцев… инопланетянин. Некое существо, явившееся с неведомым “Законом о СМИ”, тычет в 18-ю статью: «Па-а-азвольте! Здесь же написано — «учредитель газеты не имеет права вмешиваться в редакционную политику». То есть, чиновник не может орать на главного редактора, не может требовать убрать даже запятую, а уж тем более уволить за поздравление».

Коллеги смотрели недоверчиво. Чиновники растерянно улыбались. Они решительно не понимали — о чем я? У газеты учредители чиновники? Чиновники. Деньги из бюджета? Из бюджета.

— Кто платит, тот заказывает музыку, — доказывала мне в трубку глава местного союза журналистов Оксана Старикова. — И если Лебедеву действительно уволили за поздравления, то поделом ей! Учредитель имеет полное законное право взять своего редактора за грудки, и за неисполнение приказа возить мордой об стол! Пусть идет в частную газету, открывает свое СМИ!

— Вы точно председатель союза журналистов? — кричал я Стариковой с другой планеты. — Деньги не чиновника, а наши, народные… И учредитель — народ!

— Свобода ваша эфемерная нам, региональным журналистам, не-ну-жна! – добила меня ногами Старикова. — Нужны деньги. Газеты нищие!

Даже самый смелый редактор Марий Эл (имя упоминать все-таки не решусь — В.В .), которая, как и Лебедева, взбрыкнула, опубликовала злосчастное поздравление коммуниста, воскликнув: “Плевать, пусть увольняют — все равно пора на пенсию!”, мягко учила меня:

— Не бывает, Владимир, у нас так. Невозможно это. Перед выборами, к примеру, к нам сверху спускают готовые газетные полосы — славим нужных властям кандидатов. Права заставлять нас печатать, может, у них нет, а попробуй не выполни приказ…

— Ты о чем вообще! — покрутил у виска другой коллега. — Мы ж по сути чиновники. У нас независимая пресса закончилась еще в начале “нулевых”. Тупо типографиям пришло указание — не печатать. И все стало стерильно. Лишь коммунисты завозят в республику свою газетку, причем власть ее так ненавидит, что поставила ей… памятник. Смотри внимательно (показывает на скульптуру местного символа — Йошкина кота). Видишь, котяра чистит рыбу именно на этой газете.

— Это же, наоборот, реклама!

— Не ищи здесь логики. Ты ж в Зазеркалье, — смеется. — Тут одного редактора уволили, потому что он напечатал поздравление губернатора не до, а после Нового года. Подожди (задумывается), а разве в России не везде так?

СТАЛИН, МЯСО И ВЕНДЕТТА

Постепенно выхожу на след бывшего редактора Лебедевой. Она словно в бегах. Написала своим знакомым короткое письмо, что ищет себе работу, что боится за свою семью, и не хочет проблем для своих детей…

В этот момент один из авторов передряги — «новогодний» депутат Госдумы от КПРФ Сергей Казанков («конченный мерзавец», как отозвался о нем губернатор — В.В.), размышлял над словами главы региона.

— Маркелов почти гений, — без видимой обиды пожал плечами депутат. — Но социопат. И социопатическое поведение людей отталкивает…

Но я его не слышу. Мой взгляд остановился. Я в изумленном параличе.

— А, это… — говорит. — Это все мой папа. Иван Иванович. Я этого (показывает на ЭТО) не люблю, но что поделаешь — приходится мириться со вкусом родителя…

Мы стояли у памятника Иосифу Виссарионовичу Сталину.

Я оказался в месте еще более странном, чем маркеловская улица Брюгге. В мясокомбинате «Звениговский». Слева на постаменте — Сталин. В небе — гудящее на ветру кровавое полотнище. Справа — десятки автофургонов, на бортах которых красовался сам Сергей Иванович Казанков. В глазах рябит от серпов и молотков. Похоже, это красивый марийский обычай — все доводить до блестящего абсурда.

На входе в «Звениговский» высечены слова: «Успех предприятия зависит от каждого из нас. И. Казанков». Отец нашего депутата — Иван Иванович Казанков — похоже, самый богатый человек республики. Он руководит предприятием с оборотом в миллиард рублей уже 30 лет и вместе с руководством КПРФ (губернатор Маркелов сообщил, что Зюганов будто бы вложил в “Звениговский” миллионы кровных денег) гордо считает свой мясокомбинат народным. Говорит, что комбинат принадлежит крестьянам, но пока — так уж получилось — это, скорее, его собственность.

Из рассказа Казанковых получалась вендетта а ля рюс. Казалось, губернатор “одолел” противника. “Звениговский” грызла стая следователей, да и сам Иван Иванович вдруг попал в автомобильную аварию (подстроили — считает Казанков), затем снова больница с загадочным отравлением…

Но Казанкова-старшего спас… Путин. Кто-то из КПРФ смог передать ему челобитную, и семейная легенда гласит: «Сказал Зюганову Путин: дескать, Геннадий Андреевич, не говорите потом, что я не помогаю крестьянам. И марийские прокуроры исчезли, словно кто-то волшебно щелкнул пальцами».

Но тут пришла очередь сына…

Однажды старший Казанков отправил младшего в Госдуму.

— Я тут подумал — почему Сергею не сходить в Думу, — по-купечески рассуждает Иван Иванович. — Парламент все-таки расширяет кругозор…

И младший очень обидно для Маркелова повторил подвиг старшего. Сергей разгромил на выборах губернаторского кандидата в депутаты.

А потом — наверняка, с гомеопатической долей ехидства — поздравил через государственные «районки» власть с Новым годом…

А у власти-то нервы не железные. За такую наглость придушить хочется!

Но придушили вместо Казанкова редактора Лебедеву…

МАЛЬЧИК НА КРЫШЕ

Я все же не стал “препарировать” Казанковых. Не стал разбираться — во сколько миллионов долларов, к примеру, обошлось для младшего коммуниста “расширение кругозора”. (Госдума — мягко говоря, дорогое удовольствие ). И как вообще расходуются деньги “народного предприятия” — редкой, но официально существующей формы собственности — с миллиардным оборотом. Кроме тех 40 тысяч рублей, которые ежегодно платятся рабочим в виде одноразовых “коммунистических” премий. Все это я предпочел не знать…

Я уже устал от марийских чудес! Это было отчаянное чувство, когда хотелось крикнуть: “Да гори все огнем!!!” Словно ты один видишь этот бред. А тебе говорят: «Не, браток, это не бред, это наша обыкновенная жизнь. Сложившийся порядок вещей».

Когда мы с депутатом-коммунистом катились на его новеньком Порше-Кайене обратно в Йошку, я вспоминал тот страшный разговор с губернатором.

Я тогда отважно спросил — почему значительная часть местного бизнеса у его родственников? Почему на Руси что не vip-чиновник — то сын, жена, брат его обязательно бизнес-гении?

— Хотите откровенный разговор? — кивнул Маркелов. — Никто не хотел в эту разруху (показывает на город ) ничего вкладывать. Мне один высокий человек сказал — или ты вложишься сам или ничего не получится… Я и вложил сюда все свои деньги. А когда жена развелась со мной и уехала за границу, ее бизнес надо было кому-то отдать. Договорился со знакомыми, что они подержат бизнес. А что, прикажете, нужно было банкротить? Зарплату людям надо платить, а девушка, которая должна подписывать бумаги говорит: «Я поехала жить в Лондон».

— И где теперь этот бизнес? — спрашиваю.

— А вот он (показывает на красивый дом со странной детской фигуркой на крыше). Здесь находится компания моей тети.

— А мальчик на крыше?.. — восхищенно смотрю на бронзовую фигурку пацана, вспоминая, что сироту Маркелова вырастила и воспитала эта добрая женщина…

СУДЬБА «РАЙОНКИ»

Я все-таки добрался до далекого районного городка Сернур, где работала редактором Лебедева. До редакции газеты “Край Сернурский”, где комната в три стола, табличка на двери “бухгалтерия”, и никакого упоминания, что здесь работают журналисты. Словно постыдное это дело… Коллеги шепчут: “Зачем так поступили с Леной?! Она же — прекрасный редактор, причем единственный в районе у кого вообще есть журналистское образование!”