Спецкор «КП», воскликнув «Это же цензура!», направился в Йошкар-Олу [фото, видео]
ДЕТЕКТИВНОЕ НАЧАЛО
Ох, люблю я места заповедные.
Несколько метров до Йошкар-Олы. Маршутку остановаливает армия гаишников.
— Ничего себе! — успевает изумиться водитель. Его уводят.
Заходят в салон, фотографируют…
— Мамочки! — охают бабушки. Мужики мудрее — молчат. Тревожно…
Утро. Пустая гостиница. Замечаю у стойки регистрации малоприметного паренька.
— Следственный комитет, — шепчет он девушке и показывает удостоверение. — Нужен список жильцов.
— Кто ж к нам заселился?! — поражено шепчет она.
— Да поди вон тот вчерашний из Москвы, — ворчит охранник. — Я ж говорил…
Мой йошкаролинский знакомый с удовольствием наблюдает, как я пячусь к выходу…
— Может, у меня поживешь? — говорит.
— Да кому я нужен? — рассуждаю я неуверенно. — Бред! Случайность. Ну чего взять с бедного спецкора, заехавшего в провинцию по пустяковой истории.
Случилась она с редактором маленькой районной газетки «Край Сернурский» Еленой Лебедевой. Редактор опубликовала пустяковый текст размером со спичечный коробок. Депутат Госдумы от КПРФ Сергей Казанков поздравил своих избирателей с Новым годом, пожелал добра и любви…
Такой же текст появился и в других местных газетах. И тут началась какая-то ерунда.
Марийские власти принялись звонить редакторам «районнок» с приказом очиститься от вражеского “добра и любви”. Начались изъятия тиражей — лишь бы извести “поздравлялку”.
— Срочно снять! Уже напечатали?! Да как вы могли! Кто разрешил? Лебедева?!
За Лебедевой, да, не уследили. Газета с поздравлением вышла. И редактора, маму троих детей, уволили.
Столь самобытный вид цензуры рассмешил журналистскую Москву. А меня, любителя чиновничьих странностей, этот блестящий идиотизм примагнитил к Йошкал-Оле…
Но вот странная штука. Я никак не мог найти эту Лебедеву. Она исчезла.
Зато вокруг кишели марийские чудеса.
БРЮГГЕ НА ВОЛГЕ
Уже и так озадаченный, иду по красавице-Йошке (так местные называют Йошкар-Олу). Вокруг — уже привычный для российской провинции парадокс: попадаются то грустные бараки, то сверкающие свежим кирпичом дворцы.
И встречаю на набережной местного губернатора Леонида Маркелова. У главы республики, оказывается, обычай — запросто, в одиночестве (охрана наблюдает издалека) прогуливаться среди простого народа.
Знакомимся. И говорит Маркелов сквозь бой кремлевских курантов…
Дорогой читатель, я не то что бы сошел с ума… Губернатор, куранты — все настоящее. Там действительно стоит свежепостроенный Кремль с зубчатой стеной, часами и звездами. Причем стоит посреди тщательно скопированной бельгийской улицы Брюгге, которая волшебно перенеслась в Йошкар-Олу и нафаршировалась несметным количеством церквей и памятников — царям, княгиням, котам….
Поэтическая язва нашей редакции Сергей Пономарев этот замечательный архитектурный винегрет описал так:
Каких-то странных монументов ряд,
Идей нелепых, мыслей недозрелых…
Их лично выбирает, говорят,
Глава марийцев Леонид Маркелов.
Я тоже из любителей Европ,
И много стран объездил и облазил,
Но извратиться так безумно чтоб?
Из Африк надо быть или из Азий!
Губернатор Марий Эл, кстати, моей истории с ГАИ и Следственным комитетом посочувствовал.
— Здесь очень хорошо доносят, — кивнул он. — Вот я сейчас иду с вами, а кто-то донос пишет…
Мы оглянулись.
— А чего на меня копать? Чего?! — громко сказал губернатор, кому-то в пространство. — Я сейчас погуляю, пойду картошку жарить. Я не поеду в ресторан, не поеду в баню с бабами. Везде камеры наблюдения — все видят, что я делаю…
— Но почему Брюгге?! — зачем-то спросил я, позабыв от “сюра” о бедной Лебедевой.
— А просто пришло в голову, — пожал плечами Маркелов. — Здесь же не было никогда архитектуры — серые, облезшие дома.
— А Кремль зачем?
— Так захотелось. Мне и всем членам моего правительства нравится Кремль!
Полоумные йошкаралинские куранты от таких слов залились радостным звоном.
А блистательный губернатор стоял у входа в окруженный кремлевской стеной личный (именно личный, построенный на собственные деньги) четырехэтажный (!) дворец (!), украшенный фамильным (о боже!) гербом.
— Чихать! — сказал на это Маркелов. — Я не украл эту резиденцию. Чихать! Это моя жизнь. Я же не могу жить как бомж! — и грустно смотрел на меня.
НЕ НАДО БЯКИ
А я вспомнил, чем четыре года назад закончилась подобная встреча Маркелова с неким журналистом Пироговым. Поговорили четыре минуты. Потом арест. Месяц психушки. А все потому что, говорят, не понравился Пирогову Брюгге…
— Красиво тут у вас, — говорю очень искренно.
— Жизнь скоротечна, пролетит, — кивнул губернатор. — Ты обернешься, спросишь себя — что сделал на этой земле. Скоро на пенсию — а от тебя никакого толка. Именно поэтому я строю ледовые дворцы, театры… Чтобы люди помнили — он не дурака валял, не водку пил, красной рыбой закусывая, а строил! Вы будете спать спокойно, когда напишите бяку про меня? — на прощание спросил он.
— Чего напишу, простите?
— Бяку.
— Так я ж про всех ее напишу! — кричу я в “стучащее и записывающее” пространство. (Вот сейчас, думаю, точно проснусь… Но губернатор упрямо не исчезал).
— Я здесь из-за этой истории с редактором Лебедевой, — говорю ему тогда. — Она напечатала новогоднее поздравление депутата Госдумы Казанкова и ее за это ваши сотрудники уволили.
— Какая прелесть! — засмеялся Маркелов. — И вы в это верите? Будьте проще, Владимир! Казанков конченный мерзавец! (об этой шекспировской истории чуть позже — В. В. ) А насчет Лебедевой… Я говорил с главой района — она брала в карман деньги и мы это знали. Лебедева сама написала заявление об уходе…
И тут, глядя на рассерженного губернатора, я начинал догадываться, почему я не могу найти редактора, пропустившего запретное поздравление…
Тут опасная история.
А РАЗВЕ В РОССИИ НЕ ВЕЗДЕ ТАК?
Ну а марийские чудеса шли своим чередом… Обзванивая в поиске пропавшего редактора местной “районки”, обнаружил, что я для марийцев… инопланетянин. Некое существо, явившееся с неведомым “Законом о СМИ”, тычет в 18-ю статью: «Па-а-азвольте! Здесь же написано — «учредитель газеты не имеет права вмешиваться в редакционную политику». То есть, чиновник не может орать на главного редактора, не может требовать убрать даже запятую, а уж тем более уволить за поздравление».
Коллеги смотрели недоверчиво. Чиновники растерянно улыбались. Они решительно не понимали — о чем я? У газеты учредители чиновники? Чиновники. Деньги из бюджета? Из бюджета.
— Кто платит, тот заказывает музыку, — доказывала мне в трубку глава местного союза журналистов Оксана Старикова. — И если Лебедеву действительно уволили за поздравления, то поделом ей! Учредитель имеет полное законное право взять своего редактора за грудки, и за неисполнение приказа возить мордой об стол! Пусть идет в частную газету, открывает свое СМИ!
— Вы точно председатель союза журналистов? — кричал я Стариковой с другой планеты. — Деньги не чиновника, а наши, народные… И учредитель — народ!
— Свобода ваша эфемерная нам, региональным журналистам, не-ну-жна! – добила меня ногами Старикова. — Нужны деньги. Газеты нищие!
Даже самый смелый редактор Марий Эл (имя упоминать все-таки не решусь — В.В .), которая, как и Лебедева, взбрыкнула, опубликовала злосчастное поздравление коммуниста, воскликнув: “Плевать, пусть увольняют — все равно пора на пенсию!”, мягко учила меня:
— Не бывает, Владимир, у нас так. Невозможно это. Перед выборами, к примеру, к нам сверху спускают готовые газетные полосы — славим нужных властям кандидатов. Права заставлять нас печатать, может, у них нет, а попробуй не выполни приказ…
— Ты о чем вообще! — покрутил у виска другой коллега. — Мы ж по сути чиновники. У нас независимая пресса закончилась еще в начале “нулевых”. Тупо типографиям пришло указание — не печатать. И все стало стерильно. Лишь коммунисты завозят в республику свою газетку, причем власть ее так ненавидит, что поставила ей… памятник. Смотри внимательно (показывает на скульптуру местного символа — Йошкина кота). Видишь, котяра чистит рыбу именно на этой газете.
— Это же, наоборот, реклама!
— Не ищи здесь логики. Ты ж в Зазеркалье, — смеется. — Тут одного редактора уволили, потому что он напечатал поздравление губернатора не до, а после Нового года. Подожди (задумывается), а разве в России не везде так?
СТАЛИН, МЯСО И ВЕНДЕТТА
Постепенно выхожу на след бывшего редактора Лебедевой. Она словно в бегах. Написала своим знакомым короткое письмо, что ищет себе работу, что боится за свою семью, и не хочет проблем для своих детей…
В этот момент один из авторов передряги — «новогодний» депутат Госдумы от КПРФ Сергей Казанков («конченный мерзавец», как отозвался о нем губернатор — В.В.), размышлял над словами главы региона.
— Маркелов почти гений, — без видимой обиды пожал плечами депутат. — Но социопат. И социопатическое поведение людей отталкивает…
Но я его не слышу. Мой взгляд остановился. Я в изумленном параличе.
— А, это… — говорит. — Это все мой папа. Иван Иванович. Я этого (показывает на ЭТО) не люблю, но что поделаешь — приходится мириться со вкусом родителя…
Мы стояли у памятника Иосифу Виссарионовичу Сталину.
Я оказался в месте еще более странном, чем маркеловская улица Брюгге. В мясокомбинате «Звениговский». Слева на постаменте — Сталин. В небе — гудящее на ветру кровавое полотнище. Справа — десятки автофургонов, на бортах которых красовался сам Сергей Иванович Казанков. В глазах рябит от серпов и молотков. Похоже, это красивый марийский обычай — все доводить до блестящего абсурда.
На входе в «Звениговский» высечены слова: «Успех предприятия зависит от каждого из нас. И. Казанков». Отец нашего депутата — Иван Иванович Казанков — похоже, самый богатый человек республики. Он руководит предприятием с оборотом в миллиард рублей уже 30 лет и вместе с руководством КПРФ (губернатор Маркелов сообщил, что Зюганов будто бы вложил в “Звениговский” миллионы кровных денег) гордо считает свой мясокомбинат народным. Говорит, что комбинат принадлежит крестьянам, но пока — так уж получилось — это, скорее, его собственность.
Иван Иванович, конечно, раздал бы акции работникам. Конечно, устроил бы здесь настоящий справедливый социализм. И на капиталистической карте России появился бы первый островок равенства и братства.
Если бы, мол, не лютый враг — губернатор Маркелов, который дескать только и ждет акционирования. Предприятие тут же разорвут рейдеры.
Вражда между губернатором и Иван Ивановичем началась в далеком 1999-м, когда Казанков-старший выиграл у Маркелова выборы в Госдуму. И будущий губернатор этого не простил.
— Маркелов при первой же встрече сказал, что отберет у меня “Звениговский”, — говорит Иван Иванович. — И это ему почти удалось…
Из рассказа Казанковых получалась вендетта а ля рюс. Казалось, губернатор “одолел” противника. “Звениговский” грызла стая следователей, да и сам Иван Иванович вдруг попал в автомобильную аварию (подстроили — считает Казанков), затем снова больница с загадочным отравлением…
Но Казанкова-старшего спас… Путин. Кто-то из КПРФ смог передать ему челобитную, и семейная легенда гласит: «Сказал Зюганову Путин: дескать, Геннадий Андреевич, не говорите потом, что я не помогаю крестьянам. И марийские прокуроры исчезли, словно кто-то волшебно щелкнул пальцами».
Но тут пришла очередь сына…
Однажды старший Казанков отправил младшего в Госдуму.
— Я тут подумал — почему Сергею не сходить в Думу, — по-купечески рассуждает Иван Иванович. — Парламент все-таки расширяет кругозор…
И младший очень обидно для Маркелова повторил подвиг старшего. Сергей разгромил на выборах губернаторского кандидата в депутаты.
А потом — наверняка, с гомеопатической долей ехидства — поздравил через государственные «районки» власть с Новым годом…
А у власти-то нервы не железные. За такую наглость придушить хочется!
Но придушили вместо Казанкова редактора Лебедеву…
МАЛЬЧИК НА КРЫШЕ
Я все же не стал “препарировать” Казанковых. Не стал разбираться — во сколько миллионов долларов, к примеру, обошлось для младшего коммуниста “расширение кругозора”. (Госдума — мягко говоря, дорогое удовольствие ). И как вообще расходуются деньги “народного предприятия” — редкой, но официально существующей формы собственности — с миллиардным оборотом. Кроме тех 40 тысяч рублей, которые ежегодно платятся рабочим в виде одноразовых “коммунистических” премий. Все это я предпочел не знать…
Я уже устал от марийских чудес! Это было отчаянное чувство, когда хотелось крикнуть: “Да гори все огнем!!!” Словно ты один видишь этот бред. А тебе говорят: «Не, браток, это не бред, это наша обыкновенная жизнь. Сложившийся порядок вещей».
Когда мы с депутатом-коммунистом катились на его новеньком Порше-Кайене обратно в Йошку, я вспоминал тот страшный разговор с губернатором.
Я тогда отважно спросил — почему значительная часть местного бизнеса у его родственников? Почему на Руси что не vip-чиновник — то сын, жена, брат его обязательно бизнес-гении?
— Хотите откровенный разговор? — кивнул Маркелов. — Никто не хотел в эту разруху (показывает на город ) ничего вкладывать. Мне один высокий человек сказал — или ты вложишься сам или ничего не получится… Я и вложил сюда все свои деньги. А когда жена развелась со мной и уехала за границу, ее бизнес надо было кому-то отдать. Договорился со знакомыми, что они подержат бизнес. А что, прикажете, нужно было банкротить? Зарплату людям надо платить, а девушка, которая должна подписывать бумаги говорит: «Я поехала жить в Лондон».
— И где теперь этот бизнес? — спрашиваю.
— А вот он (показывает на красивый дом со странной детской фигуркой на крыше). Здесь находится компания моей тети.
— А мальчик на крыше?.. — восхищенно смотрю на бронзовую фигурку пацана, вспоминая, что сироту Маркелова вырастила и воспитала эта добрая женщина…
СУДЬБА «РАЙОНКИ»
Я все-таки добрался до далекого районного городка Сернур, где работала редактором Лебедева. До редакции газеты “Край Сернурский”, где комната в три стола, табличка на двери “бухгалтерия”, и никакого упоминания, что здесь работают журналисты. Словно постыдное это дело… Коллеги шепчут: “Зачем так поступили с Леной?! Она же — прекрасный редактор, причем единственный в районе у кого вообще есть журналистское образование!”
Новый глава района Сергей Адиганов с ходу заявил, что газету верстали не так, что писали не эдак. Что он, глава, учил Лебедеву, как работать… Адиганов раньше клал асфальт (командовал региональным дорстроем) и прекрасно понимал, что такое журналистика. Надо просто писать про хорошее и светлое. Делов-то!
«Местные газеты не могут быть независимыми, — сразу вспомнилось, как втолковывал мне марийский губернатор. — Я считаю, что они должны писать о позитивных фактах. Построили больницу — как же это хорошо! Пиши, как она работает, как всем она нравится!»
Поэтому план каждого номера «районки» согласовался с администрацией, все ее гранки отправлялись на “согласование”, чтоб никаких сюрпризов. И боже упаси, чтоб никакой критики.
Интересно, что Лебедева даже и не думала с этим бороться. Но и это ее не спасло.
— Это ж цензура! — включаю свое занудство.
— А если кто-то подаст за критику в суд, кто будет платить? Бюджет?! Поэтому и читали… — мрачнеет глава.
— Сергей Леонидович, — вздыхаю. — Но вы разрешили публикацию поздравления, из-за которого уволили Лебедеву. Так?
— Но Лебедева сама написала заявление об уходе! — воскликнул Адиганов.
— Хотите расскажу, как вы этого добились?
Я хотел рассказать главе, как (по моей версии) ему позвонили от губернатора, как он вызвал своего “ученика”, абсолютно послушного редактора Лебедеву с вопросом: “Как ты посмела эта напечатать?!”. «Вы же разрешили», — чуть не плакала она. И как глава сказал: или ты положишь заявление на стол, или мне придется положить заявление на стол губернатора. Лебедева и тут подняла руки вверх. У нее трое детей. Глупо и страшно спорить с начальством.
«Это ж деревня, дорогой Сергей Леонидович! — хотел я сказать ему. — Слухи разные ходят. Как вам такая версия?»
Но глава Сернура не стал меня слушать. Категорически.
НЕДЕТЕКТИВНЫЙ ФИНАЛ
А бывший редактор Елена Лебедева работает кассиром в продуктовом магазине в Чебоксарах (это уже в соседней республике — в Чувашии).
Потому дома я ее не застал. Там была лишь ее перепуганная свекровь, переживающая за сноху, за внуков, Светлана Леонидовна.
Она только шептала: “Боже, нам здесь жить. Внукам здесь еще учиться. Как же страшно!” И смотрела на меня с тем ужасом, с которым невинный прохожий застывает посреди чужой драки.
А Елена прислала СМС с вопросом — какая моя электронная почта. Она храбро решилась написать, как все было. Следующее СМС пришло через неделю. Журналист испугалась.“Получается, что я оправдываюсь, — извинилась Лебедева. — Вы, Владимир, все уже и так знаете. (и с опаской) Вы уже написали о нас статью?
ПОСТСКРИПТУМ
И тут случился хэппи-энд
Прокуратура Сернурского района к моему приезду (чистое совпадение) организовала проверку, заподозрив нарушение свободы слова в поселке. По словам прокурора Алексея Якимова, опрошены свидетели, установлены факты цензуры и давления на журналистов. По результату проверки будет вынесено представление главе района о нарушении.
И знаете… А ведь это прекрасно! Власть в итоге поступила мудро. Есть перегибы на местах, но при хорошем руководстве, благодаря губернатору и районному руководству, и тут случился хэппи-енд!…
Надеюсь, что статью я завершил правильно? Ведь так, господин Адиганов? Так сказать, в современном духе позитивной журналистики, которой учат нас, репортеров, многочисленные “асфальтоукладчики”. И эти чиновники, занявшиеся нашей профессией, молодцы — асфальт кладут старательно. Сквозь него русская журналистика еще не скоро пробьется…
Может, потому так с виду прекрасна и спокойна красавица Йошкар-Ола.
Владимир ВОРСОБИН