Гибель корейского траулера «Орионг-501» в Беринговом море унесла более 50 жизней и открыла миру неприглядную правду: в нашей морской державе не хватает спасательного флота.
«Орионг-501» вел промысел минтая в Беринговом море у побережья России. 1 декабря он находился в 115 милях от поселка Беринговский (Чукотский автономный округ), когда его накрыла большая волна. В результате судно затонуло. На его борту находилось более 60 человек – граждане Республики Корея, Индонезии, Филиппин, а также инспектор нашей погранслужбы. Спасти удалось семерых, включая россиянина. Остальные числятся погибшими, либо пропавшими без вести.
В спасательной операции приняли участие российские и южнокорейские рыболовные суда, американский самолет «Геркулес», корабли Береговой охраны США с вертолетами на борту.
Вскоре после ЧП на Камчатку прилетели дипломаты Республики Корея, Индонезии и Филиппин. Видимо, узнав, что поиск людей в районе гибели судна координируют из Петропавловска, они решили, что именно здесь найдут ответы на все вопросы.
Для них 4 декабря в Центре управления кризисными ситуациями Главного управления МЧС по Камчатскому краю было устроено совещание. Высокие чины, погоны, атмосфера напряженной работы, царящая в ЦУКСе, должны были убедить иностранцев, что великая морская держава никого в беде не бросит. Но за этим парадным фасадом скрывалось бессилие.
Повторюсь, поиск вели рыболовные суда частных компаний и БОХР США. Спасательной авиации и спасательных судов России в зоне поиска не наблюдалось. Причина проста: в стране, которая омывается 12 морями Мирового океана, фактически нет морской спасательной службы.
Официально Госморспасслужба и ее бассейновые аварийно-спасательные управления (БАСУ) пока живы. Но последние лет 20 они пребывают в полуобморочном состоянии. Взять, к примеру, бывшее Камчатское БАСУ. После банкротства, которое случилось в 2000-м, это абсолютно разоренная организация, у которой не осталось ни сил, ни средств, чтобы снарядить спасательную экспедицию в Берингово или Охотское море.
Отечественные рыбаки давно смирились с тем, что их спасение – дело их собственных рук. Но иностранцы все еще ждут от России выполнения Международной конвенции по охране человеческой жизни на море. На совещании в ЦУКСе консул Республики Корея напомнил, что в 2011 году его страна отправила ледокол со спасательной командой на помощь российскому траулеру «Спарта», который терпел бедствие у берегов Антарктики. Ледокол прошел 3.700 километров, чтобы вызволить наших рыбаков из ледового плена.
А за пять лет до этого корабли и вертолеты Береговой охраны Республики Корея спасали членов экипажа российского сухогруза «Синегорье», затонувшего в Японском море. Теперь корейцы вправе спросить: а что сделало наше государство для спасения экипажа их судна, потерпевшего бедствие у российских берегов? Но нет у нас ответа на этот вопрос.
Когда международная делегация, приглашенная в камчатский ЦУКС, благодарила наших чиновников и спасателей за помощь, было очень неловко. Ведь благодарить не за что. Их вклад в спасательную операцию оказался равен нулю. Единственная государственная служба, заслужившая «спасибо», – морской спасательный подцентр, который координировал действия экипажей, искавших рыбаков с «Орионга-501». Иностранцы выразили желание посетить его. Но им было сказано, что это – «режимное помещение».
Наверное, наши гости подумали, что спасательный подцентр – какой-то грандиозный штаб, по масштабу и важности не уступающий МЧС. А это всего лишь два человека (начальник и дежурный) с двумя телефонами и одним факсом. Когда приходит сигнал бедствия, они сутками сидят на работе, обзванивают судовладельцев, уговаривая их принять участие в поиске и спасении. Но те идут навстречу далеко не всегда. А если согласятся помочь, то нет гарантии, что они действительно осмотрят заданный район.
На упомянутом совещании в ЦУКСе один из представителей российской стороны откровенно сказал, что наши рыболовные суда, которых впрягли в спасательные работы, уже бунтуют, требуют отпустить их на промысел. Рыбаков можно понять. Они шли в море зарабатывать, а вместо того теряют промысловое время и деньги. Конечно, в первые часы после ЧП на помощь обязан спешить весь флот, который оказался рядом, независимо от форм собственности. Но уже, по крайней мере, на вторые сутки эстафету поисковой операции должно принять государство. А оно изо дня в день, из недели в неделю перекладывает свою работу на других, потому что не в состоянии ее выполнить своими силами.
К счастью, есть рядом наш злейший друг – США, у которого самолеты и корабли всегда готовы прийти на выручку. Так что, если будете тонуть в России, помощи просите по-английски – «Help!». Так больше шансов ее получить.
Материал о судьбе бывшего Камчатского бассейнового аварийно-спасательного управления можно найти по этой ссылке http://www.chaspik41.ru/archives/4390
Кроме того, предлагаю вспомнить, как проходила операция по спасению и поиску камчатского судна «Аметист» зимой 2011 года. Ниже публикую свой материал на эту тему 3-летней давности:
Аметист — вдовий камень
Прошло 40 дней с того дня, как в Охотском море исчез СТР «Аметист» (ФГУП «КамчатНИРО»). Эта трагическая история заставила нас задуматься о многом: не только о безопасности мореплавания, но и о человеческом отношении к чужой беде.
Потерянные сутки
Проверку по факту исчезновения «Аметиста» провели уже все, кто мог: ФСБ, прокуратура, следственный отдел на транспорте и т. д. Исписано огромное количество бумаги. Уверен, что самые правдивые документы – те, которые появились в первые дни после исчезновения «Аметиста» (через неделю задним числом уже пытались править историю). Возьмем, например, один из таких протоколов:
«11.02.2011 17.15 Обратили внимание на СТР Аметист, ССД /судовое суточное донесение/ не подошло в срок, позиция по ТСК ОСМ /тех. средства контроля, спутниковый мониторинг/ не обновляется. Предложили зам. БМ Ткаченко /зам. директора КамчатНИРО по безопасности мореплавания/ связаться с судном…
20.40 По сообщению зам. БМ Ткаченко: связались с судном ч/з СТР Савелово, по судну все нормально, следуют в ледовое поле…»
То есть, к утру 11 февраля «Аметист» не подавал данных о своем местонахождении, не вышел на капитанский час, однако вечером того же числа еще сообщалось, что «по судну все нормально». На лицо – либо халатность, либо попытка скрыть реальное положение дел.
Значит, весь день 11 февраля был потрачен впустую, хотя можно было уже с утра бить тревогу? В документах, которые появились позже, этот факт редко упоминается.
12 февраля должностные лица КамчатНИРО наконец признали, что связь с СТР «Аметист» отсутствует, спутниковый телефон и ИНМАРСАТ отключены. Только после этого началась настоящая работа: в 17.40 дали радиограмму судам в район промысла о начале поиска, в 23.15 туда прибыл пограничный корабль «Анадырь». Но все это были уже запоздавшие меры. Если бы люди успели покинуть тонущее судно, продержаться сутки на воде им было бы очень тяжело.
МЧС спешит на помощь … в Японию
Недавно по ТВ показали американский боевик «Спасатель» про бравых парней из спасслужбы Береговой охраны США. В любую погоду они готовы лететь на мощных вертолетах в море и высадиться на воду даже в шторм, если увидят там терпящих бедствие.
Когда начальник Главного управления МЧС по Камчатскому краю Анатолий Плевако встретился с семьями членов экипажа «Аметист», ему по большому счету было нечего сказать. На суше МЧС готово заниматься устранением любых ЧП, вплоть до прорывов канализации. Когда надо лететь за границу спасать японцев, у него всегда готовы самолеты, вертолеты и сотни специалистов. Когда в наших водах за пределами 12-мильной зоны тонет рыбопромысловое судно, на борту которого может находиться от 20 до 100 российских граждан, здесь полномочия МЧС заканчиваются. Здесь должна работать Госморспасслужба и ее аварийно-спасательные управления (БАСУ).
Но от флота Камчатского БАСУ, который в советское время насчитывал 13 единиц, остались только буксир и водолазный бот. Зона их действия ограничены Авачинской губой и подходами к ней. Да еще с Сахалина сюда на зиму командируют спасательный буксир, который должен «закрывать» сразу и Охотское море, и Берингово. Вот и все.
О спасательной морской авиации можно только мечтать. Вертолеты «Камчатских авиалиний» способны осмотреть с воздуха морской район. Но, чтобы выполнить высадку в море людей или подъем с воды, нужны опыт, тренировки.
В случае морского ЧП остается одно — обращаться за помощью к частным судовладельцам и военным. Но, как признал А. Плевако, не факт, что те пойдут навстречу, а если согласятся помочь, то нет гарантии, что они действительно осмотрят заданный район. Наш морской спасательный подцентр сутками «кубатурил»: составлял план поисковой операции, направлял судам задания. Но он не знал, как его задания реально выполнялись.
Так, вправе ли мы сказать, что для поиска «Аметиста» было сделано все возможное?
Мне сверху видно все?
Через несколько дней после исчезновения «Аметиста» к поискам подключилась авиация: два Ми-8 МЧС и «Камчатских авиалиний», военный Ил-38 и Ан-72 Береговой охраны.
К 19 февраля по официальным сообщениям была обследована огромная площадь, которая в 8 раз превышала акваторию возможного нахождения судна — более 140 тыс. квадратных километров! Но сколько бы авиация не летала, сколько бы топлива не жгла, она не увидела ни буев с «Аметиста», ни плотов. Все это нашли только в 20-х числах февраля экипажи рыболовецких судов. А что тогда искали с воздуха? Пропавшее судно? Но уже 13 февраля было ясно, что на морской поверхности его нет, что надо искать мелкие детали, тела.
«Холостые вылеты, зря потраченные время и деньги, — сказал на встрече с А. Плевако Геннадий Вербицкий, у которого на «Аметисте» работал сын. – С вертолета увидели на льду какие-то предметы. А дальше что? Пилоты на льду работать не могли. Направить в тот район судно они тоже не могли, так как связью с флотом их не обеспечили. Это не координация, а детский сад. С такой организацией поиска можно было протабанить все».
Родные пропавших рыбаков добились, чтобы их взяли на облет. 22 февраля в АН-72 посадили Вербицкого, жену капитана Марию Каменщик и жену боцмана Светлану Судиловскую. Минут 40 они ждали, пока пилоты наденут гидрокостюмы, пристегнутся к катапультам. Пассажирам выдали хлипкие спасжилеты. Наконец, взлетели.
«Во время полета мы увидели два черных пятна на льдине, — рассказывает М. Каменщик. – Сообщили пилотам, стали требовать от них внести в отчет координаты. Они написали, что это предположительно масляные пятна. Мы им объяснили, что в тех погодных условиях никаких пятен на льду остаться не может. Тогда была сделана другая отписка – якобы это лежбище сивучей».
А еще стала очевидной простая вещь. Если в самолете находится только экипаж, он сам вряд ли что заметит внизу. Летчикам надо следить за полетом, за приборами. Смотреть по сторонам некогда. Надо было каждый раз брать на борт еще кого-то. Родные рыбаков были готовы летать хоть днем и ночью. Но им этого не дали.
Зато по отчетам поиски шли очень профессионально и слаженно.
Сколько стоит жизнь рыбака?
15 февраля наша газета обратилась в одну из спасательных служб с просьбой предоставить список членов экипажа «Аметиста». Нам сказали, что якобы родственники рыбаков запретили давать кому-либо свои фамилии. А, оказалось, что многие из них в тот день еще даже не знали толком о ЧП.
«Никто не хотел семьи оповещать, — рассказывает Светлана Судиловская. – Я три дня пыталась дозвониться в КамчатНИРО, там не брали трубку. Нас ни разу не собрали официально. Встреч с чиновниками, депутатами мы вынуждены добиваться».
Мне довелось побывать на этих встречах. Некоторым чиновникам явно надоело общаться с семьями рыбаков. Они уже повышают на людей голос. Им очень хочется поскорее закрыть эту тему. Таким трудно понять чужую беду.
Отдельный вопрос — денежные компенсации. В КамчатНИРО родным членов экипажа «Аметиста» выплатили пока в среднем по 45 тыс. рублей. Правительство края обещало выделить каждой семье по 250 тыс. рублей. Правда, семья — понятие растяжимое. Если разделить эту сумму на всех близких родственников, получится не так уж много.
Для сравнения: в США размеры компенсаций за полную потерю трудоспособности составляют около 1 млн долларов. А в случае гибели человека – и того больше. Государству и судовладельцам дешевле обеспечить безопасность мореплавания на все сто, чем содержать семьи, которые остались без кормильца. Может, безопасность людей в море у нас и обеспечена так слабо, потому что жизнь российского рыбака стоит копейки?
Вопросы без ответов
История с исчезновением «Аметиста» за месяц уже обросла невероятными слухами. Например, говорили о бегстве членов экипажа за границу. Их семьи были бы счастливы, если бы это оказалось правдой.
Кто-то считает, что рыбаки во всем виноваты сами. Якобы вели браконьерский промысел, поэтому отключили позиционирование. Но в тех штормовых условиях судно вести промысел не имело возможности. Есть и такое предположение: экипаж «Аметиста» закрепил намертво плоты и буй ради их сохранности, поэтому не смог спастись. Но ведь плоты всплыли. Экспертиза показала, что никто их ничем не приматывал. Значит, безопасность людей для капитана не была пустым звуком. Что же все-таки случилось с судном? Остается только ждать, когда море откроет нам эту тайну.
Кирилл МАРЕНИН.